Почти 45 лет на богом забытом острове посреди Аральского моря существовал советский центр по испытанию биологического оружия. Жилой городок со школой, магазинами, почтой, столовой, научные лаборатории и, естественно, полигон, где проходили широкомасштабные испытания смертельно опасных биологических агентов, включая сибирскую язву, чуму, туляремию, бруцеллез, тиф. В начале 1990-х после распада СССР военные бросили в аральских песках и город, и полигон. Onliner.by рассказывает об истории и настоящем сверхсекретного острова Возрождения, который экологическая катастрофа в Аральском море превратила в полуостров-призрак.
Еще в конце 1920-х годов командование Рабоче-крестьянской Красной армии озаботилось выбором места для размещения научного центра по разработке биологического оружия и полигона для его испытания. Задача распространить пролетарскую революцию на весь мир по-прежнему стояла на повестке дня, а снаряды со смертоносными штаммами внутри могли ускорить строительство государства рабочих и крестьян планетарного масштаба. Для этой благой цели необходимо было подобрать относительно крупный остров с удаленностью от берега не менее 5-10 километров. Подходящую кандидатуру искали даже на Байкале, но в конце концов решили остановиться на трех объектах: Соловецких островах в Белом море и одиночных островах Городомля на озере Селигер и Возрождения в Аральском море.
Основным довоенным центром изучения этой важной проблематики стал расположенный в Тверской области остров Городомля, находившийся в относительной близости от столицы СССР. В 1936-1941 годах именно здесь разместилась переведенная из суздальских монастырей и подчинявшаяся Военно-химическому управлению РККА 3-я испытательная лаборатория, главный советский центр по разработке биологического оружия. Однако Великая Отечественная война убедительно показала, что подобные учреждения впредь следует создавать куда дальше от границ СССР с вероятными противниками.
Остров Возрождения подходил для этой задачи идеально. Этот безлюдный клочок суши в Аральском море, бессточном соленом озере на границе Казахстана и Узбекистана, был открыт в 1848 году. Безжизненный архипелаг, где отсутствовала пресная вода, по какой-то невообразимой причине назвали Царскими островами, а его составные части - островами Николай, Константин и Наследник. Именно Николай, оптимистично (а может, и с иронией) переименованный в остров Возрождения, стал после войны сверхсекретной советской базой-полигоном по испытанию поставленных на службу родине смертельных заболеваний.
Этот остров площадью около 200 квадратных километров с первого взгляда удовлетворял всем требованиям безопасности: практически необитаемые окрестности, равнинный рельеф, жаркий климат, малопригодный для выживания патогенных организмов.
Летом 1936 года здесь высадилась первая экспедиция военных биологов во главе с профессором Иваном Великановым, отцом советской бактериологической программы. Остров забрали из ведения НКВД, выселили отсюда сосланных кулаков и в следующем году провели испытания некоторых биоагентов, созданных на основе туляремии, чумы и холеры. Работы осложнились репрессиями, которым подверглось руководство Военно-химического управления РККА (Великанов, например, в 1938 году был расстрелян), и были приостановлены на время Великой Отечественной войны, чтобы вновь возобновиться с еще бо́льшим усердием после ее окончания.
В северной части острова был построен военный городок Кантубек, официально именовавшийся Аральск-7. В общем и целом он был похож на сотни других своих аналогов, возникших на просторах Советского Союза: полтора десятка жилых домов офицерского состава и научного персонала, клуб, столовая, стадион, магазины, казармы и плац, собственная электростанция. Так Аральск-7 выглядел на снимке американского спутника-шпиона конца 1960-х.
Рядом с поселком построили и уникальный аэродром «Бархан», единственный в Советском Союзе имевший четыре взлетно-посадочные полосы, напоминающие своим расположением розу ветров. На острове всегда дует сильный ветер, порой меняющий свое направление. В зависимости от текущей погоды самолеты садились на ту или иную полосу.
В общей сложности здесь находилось до полутора тысяч военных и их семей. Это была, в сущности, обычная гарнизонная жизнь, особенностями которой были разве что особая секретность объекта и не слишком комфортный климат. Дети ходили в школу, их родители на службу, вечерами смотрели кино в доме офицеров, а на выходных устраивали пикники на берегу Аральского моря, которое до середины 1980-х еще действительно было похоже на море.
Кантубек в пору своего расцвета. С ближайшим городом на «большой земле», Аральском, осуществлялось морское сообщение. Баржами сюда доставляли и пресную воду, которую потом хранили в специальных огромных резервуарах на окраине поселка.
В нескольких километрах от поселка был построен лабораторный комплекс (ПНИЛ-52 - 52-я полевая научно-исследовательская лаборатория), где, помимо прочего, содержались и подопытные животные, становившиеся главными жертвами проводившихся здесь испытаний. Масштаб исследований иллюстрирует следующий факт. В 1980-е специально для них в Африке по линии Внешторга СССР закупили партию из 500 обезьян. Все они в конечном итоге стали жертвами штамма микроба туляремии, после чего их трупы сожгли, а образовавшийся прах закопали на территории острова.
Южную часть острова занимал собственно испытательный полигон. Именно тут подрывались снаряды или распылялись с самолета патогенные штаммы на основе сибирской язвы, чумы, туляремии, Ку-лихорадки, бруцеллеза, сапа, других особо опасных инфекций, а также большое количество искусственно созданных биологических агентов.
Расположение полигона на юге обуславливалось характером преобладающих на острове ветров. Образовавшееся в результате испытания аэрозольное облако, фактически оружие массового поражения, относилось ветром в противоположную от военного городка сторону, после чего в обязательном порядке проводились противоэпидемические мероприятия и дезактивация территории. Жаркий климат с регулярной сорокаградусной жарой был дополнительным фактором, обеспечивавшим безопасность военных биологов: большинство бактерий и вирусов погибали от длительного воздействия высоких температур. Все специалисты, участвовавшие в испытаниях, проходили и обязательный карантин.
Одновременно с послевоенной активизацией военно-научных работ на острове Возрождения советским руководством было положено незаметное на первых порах начало экологической катастрофе, приведшей в конечном итоге к колоссальной деградации Арала. Основным источником питания озера-моря были Амударья и Сырдарья. В общей сложности эти две крупнейшие реки Средней Азии поставляли в Арал около 60 кубических километров воды в год. В 1960-е воды этих рек начали разбираться мелиоративными каналами - было решено превратить окрестные пустыни в сад и выращивать там такой нужный народному хозяйству хлопок. Результат не заставил себя ждать: урожай хлопка, конечно, вырос, но Аральское море начало стремительно мелеть.
В начале 1970-х годов количество речной воды, доходившей до моря, сократилось на треть, спустя еще одно десятилетие в Аральское море стало поступать только 15 кубических километров в год, а в середине 1980-х этот показатель вовсе упал до 1 кубокилометра. К 2001 году уровень моря понизился на 20 метров, объем воды уменьшился в 3 раза, площадь водной поверхности - в 2 раза. Арал разделился на два не связанных между собой больших озера и множество маленьких. В дальнейшем процесс обмеления продолжился.
Площадь острова Возрождения с обмелением моря начала столь же стремительно увеличиваться - и в 1990-е выросла практически в 10 раз. Царские острова сначала слились в один остров, а в 2000-е он соединился с «большой землей» и превратился, по сути, в полуостров.
Окончательно «похоронил» испытательный полигон на острове Возрождения распад СССР. Оружие массового поражения превратилось в малоактуальную в постсоветских реалиях сущность, и в ноябре 1991 года военно-биологическая лаборатория Аральск-7 была закрыта. Население поселка было эвакуировано в течение нескольких недель, вся инфраструктура (жилая и лабораторная), техника были брошены, Кантубек превратился в город-призрак.
Место военных быстро заняли мародеры, по-своему оценившие оставленные армией и учеными богатства бывшего сверхсекретного научного центра. Все, что представляло хоть какую-либо ценность и при этом поддавалось демонтажу и транспортировке, было с острова вывезено. Кантубек-Аральск-7 стал труднодостижимой мечтой любителей заброшенных городов.
Улицы городка советских военных биологов, где еще два с небольшим десятилетия назад размеренно текла гарнизонная жизнь.
Жилые дома.
Дети уже никогда не пойдут в эту школу.
Резервуар для пресной воды, доставлявшейся с «большой земли».
Бывший магазин Военторга.
Почти 45 лет на богом забытом острове посреди Аральского моря существовал советский центр по испытанию биологического оружия. Жилой городок со школой, магазинами, почтой, столовой, научные лаборатории и, естественно, полигон, где проходили широкомасштабные испытания смертельно опасных биологических агентов, включая сибирскую язву, чуму, туляремию, бруцеллез, тиф. В начале 1990-х после распада СССР военные бросили в аральских песках и город, и полигон.
Источник:
1. Еще в конце 1920-х годов командование Рабоче-крестьянской Красной армии озаботилось выбором места для размещения научного центра по разработке биологического оружия и полигона для его испытания. Задача распространить пролетарскую революцию на весь мир по-прежнему стояла на повестке дня, а снаряды со смертоносными штаммами внутри могли ускорить строительство государства рабочих и крестьян планетарного масштаба. Для этой благой цели необходимо было подобрать относительно крупный остров с удаленностью от берега не менее 5-10 километров. Подходящую кандидатуру искали даже на Байкале, но в конце концов решили остановиться на трех объектах: Соловецких островах в Белом море и одиночных островах Городомля на озере Селигер и Возрождения в Аральском море.
2. Основным довоенным центром изучения этой важной проблематики стал расположенный в Тверской области остров Городомля, находившийся в относительной близости от столицы СССР. В 1936-1941 годах именно здесь разместилась переведенная из суздальских монастырей и подчинявшаяся Военно-химическому управлению РККА 3-я испытательная лаборатория, главный советский центр по разработке биологического оружия. Однако Великая Отечественная война убедительно показала, что подобные учреждения впредь следует создавать куда дальше от границ СССР с вероятными противниками.
3. Остров Возрождения подходил для этой задачи идеально. Этот безлюдный клочок суши в Аральском море, бессточном соленом озере на границе Казахстана и Узбекистана, был открыт в 1848 году. Безжизненный архипелаг, где отсутствовала пресная вода, по какой-то невообразимой причине назвали Царскими островами, а его составные части - островами Николай, Константин и Наследник. Именно Николай, оптимистично (а может, и с иронией) переименованный в остров Возрождения, стал после войны сверхсекретной советской базой-полигоном по испытанию поставленных на службу родине смертельных заболеваний.
4. Этот остров площадью около 200 квадратных километров с первого взгляда удовлетворял всем требованиям безопасности: практически необитаемые окрестности, равнинный рельеф, жаркий климат, малопригодный для выживания патогенных организмов.
5. Летом 1936 года здесь высадилась первая экспедиция военных биологов во главе с профессором Иваном Великановым, отцом советской бактериологической программы. Остров забрали из ведения НКВД, выселили отсюда сосланных кулаков и в следующем году провели испытания некоторых биоагентов, созданных на основе туляремии, чумы и холеры. Работы осложнились репрессиями, которым подверглось руководство Военно-химического управления РККА (Великанов, например, в 1938 году был расстрелян), и были приостановлены на время Великой Отечественной войны, чтобы вновь возобновиться с еще бо́льшим усердием после ее окончания.
6. В северной части острова был построен военный городок Кантубек, официально именовавшийся Аральск-7. В общем и целом он был похож на сотни других своих аналогов, возникших на просторах Советского Союза: полтора десятка жилых домов офицерского состава и научного персонала, клуб, столовая, стадион, магазины, казармы и плац, собственная электростанция. Так Аральск-7 выглядел на снимке американского спутника-шпиона конца 1960-х.
7. Рядом с поселком построили и уникальный аэродром «Бархан», единственный в Советском Союзе имевший четыре взлетно-посадочные полосы, напоминающие своим расположением розу ветров. На острове всегда дует сильный ветер, порой меняющий свое направление. В зависимости от текущей погоды самолеты садились на ту или иную полосу.
8. В общей сложности здесь находилось до полутора тысяч военных и их семей. Это была, в сущности, обычная гарнизонная жизнь, особенностями которой были разве что особая секретность объекта и не слишком комфортный климат. Дети ходили в школу, их родители на службу, вечерами смотрели кино в доме офицеров, а на выходных устраивали пикники на берегу Аральского моря, которое до середины 1980-х еще действительно было похоже на море.
10. Кантубек в пору своего расцвета. С ближайшим городом на «большой земле», Аральском, осуществлялось морское сообщение. Баржами сюда доставляли и пресную воду, которую потом хранили в специальных огромных резервуарах на окраине поселка.
12. В нескольких километрах от поселка был построен лабораторный комплекс (ПНИЛ-52 - 52-я полевая научно-исследовательская лаборатория), где, помимо прочего, содержались и подопытные животные, становившиеся главными жертвами проводившихся здесь испытаний. Масштаб исследований иллюстрирует следующий факт. В 1980-е специально для них в Африке по линии Внешторга СССР закупили партию из 500 обезьян. Все они в конечном итоге стали жертвами штамма микроба туляремии, после чего их трупы сожгли, а образовавшийся прах закопали на территории острова.
13. Южную часть острова занимал собственно испытательный полигон. Именно тут подрывались снаряды или распылялись с самолета патогенные штаммы на основе сибирской язвы, чумы, туляремии, Ку-лихорадки, бруцеллеза, сапа, других особо опасных инфекций, а также большое количество искусственно созданных биологических агентов. (Фото кликабельно)
14. Расположение полигона на юге обуславливалось характером преобладающих на острове ветров. Образовавшееся в результате испытания аэрозольное облако, фактически оружие массового поражения, относилось ветром в противоположную от военного городка сторону, после чего в обязательном порядке проводились противоэпидемические мероприятия и дезактивация территории. Жаркий климат с регулярной сорокаградусной жарой был дополнительным фактором, обеспечивавшим безопасность военных биологов: большинство бактерий и вирусов погибали от длительного воздействия высоких температур. Все специалисты, участвовавшие в испытаниях, проходили и обязательный карантин.
15. Одновременно с послевоенной активизацией военно-научных работ на острове Возрождения советским руководством было положено незаметное на первых порах начало экологической катастрофе, приведшей в конечном итоге к колоссальной деградации Арала. Основным источником питания озера-моря были Амударья и Сырдарья. В общей сложности эти две крупнейшие реки Средней Азии поставляли в Арал около 60 кубических километров воды в год. В 1960-е воды этих рек начали разбираться мелиоративными каналами - было решено превратить окрестные пустыни в сад и выращивать там такой нужный народному хозяйству хлопок. Результат не заставил себя ждать: урожай хлопка, конечно, вырос, но Аральское море начало стремительно мелеть.
16. В начале 1970-х годов количество речной воды, доходившей до моря, сократилось на треть, спустя еще одно десятилетие в Аральское море стало поступать только 15 кубических километров в год, а в середине 1980-х этот показатель вовсе упал до 1 кубокилометра. К 2001 году уровень моря понизился на 20 метров, объем воды уменьшился в 3 раза, площадь водной поверхности - в 2 раза. Арал разделился на два не связанных между собой больших озера и множество маленьких. В дальнейшем процесс обмеления продолжился.
18. Площадь острова Возрождения с обмелением моря начала столь же стремительно увеличиваться - и в 1990-е выросла практически в 10 раз. Царские острова сначала слились в один остров, а в 2000-е он соединился с «большой землей» и превратился, по сути, в полуостров.
19. Окончательно «похоронил» испытательный полигон на острове Возрождения распад СССР. Оружие массового поражения превратилось в малоактуальную в постсоветских реалиях сущность, и в ноябре 1991 года военно-биологическая лаборатория Аральск-7 была закрыта. Население поселка было эвакуировано в течение нескольких недель, вся инфраструктура (жилая и лабораторная), техника были брошены, Кантубек превратился в город-призрак.
22. Место военных быстро заняли мародеры, по-своему оценившие оставленные армией и учеными богатства бывшего сверхсекретного научного центра. Все, что представляло хоть какую-либо ценность и при этом поддавалось демонтажу и транспортировке, было с острова вывезено. Кантубек-Аральск-7 стал труднодостижимой мечтой любителей заброшенных городов.
24. Улицы городка советских военных биологов, где еще два с небольшим десятилетия назад размеренно текла гарнизонная жизнь.
Стремился к вечеру жаркий осенний денек в недавно образованной пустыне Аралкум. После подробного изучения военно-бытового городка Кантубек при заброшенном ныне полигоне по испытаниям биологического оружия Аральск-7 Остров
Возрождения или остров Смерти? мы с напарником Костиком двинулись в сторону площадки В, где и происходили испытания биологического оружия и изучались последствия его применения.
Вообще, еще в 1936 г на остров Возрождения прибыла экспедиция во главе с профессором Иваном Великановым. Ученые пытались осуществить управляемое распространение туляремии. Но в 1937 г Великанов был арестован НКВД, и работы заглохли. Когда в 1942 г немецкая армия стремительно завоевывала западные территории СССР, с острова Городомля на озере Селигер эвакуировали через Киров и Саратов лаборатории по испытаниям биологического оружия на остров Возрождения в Аральском море. После войны на этом крупнейшем острове Аральского моря развернулось строительство аэродрома, воинской части и лабораторных корпусов. Это было время рождения полигона Аральск-7. Такое название этот военно-биологический комплекс получил в 1952 г.
Исследовать (на языке сталкеров "зашатать") этот объект я мечтала больше года. И вот я подхожу к нему и захожу на территорию, как и положено сталкеру, - через пролом в заборе. Забор с двойной колючкой, который когда-то тщательно охранялся, теперь повален во многих местах. В кустах шелестит ветер, и этот шелест очень похож на шорох шин легкового автомобиля по дороге из бетонных плит. Мы опять крадемся, как бандиты, по кустам, озираясь при каждом звуке. Я прохожу мимо развалин бараков и конюшен. Мой напарник далеко впереди, и мы с ним на открытом пространстве видны, как на ладони. Еще в городке у меня села батарея на большой камере и для съемок осталась только GOPR0. От страха язык немеет, но надо собрать волю в кулак и что-то все-таки рассказывать зрителям моего канала, чтобы они где-то к Новому году посмотрели видео, аналога которому нет на Youtube по данной теме.
youtube.com/watch?v=dU8bk6rGf…
От страха и напряжения я временами путаюсь и запинаюсь. Параллельно съемкам ломаю голову над тем, куда все-таки делся мой второй напарник. Его приняли (поймали, задержали)? Есть ли на острове люди, кроме нас? Если нет, то куда он все-таки делся? Заблудился? Упал, сломал ногу и не может идти? В общем, сплошные вопросы...
По непроверенным данным из интернета, в бараках в первые годы существования полигона, в правление Сталина жили женщины-заключенные и на них производились опыты с биологическим оружием. В интернете читала, что в лаборатории, якобы, есть смотровые кабинеты с разломанными гинекологическими креслами. Что ж... осталось немного, - посмотрим... За бараками стояли конюшни. Там содержались лошади, тоже участвовавшие в испытаниях (выездах). Еще из их крови делали питательную среду для размножения бактерий - агар. Служившие на полигоне и вхожие на площадку В называли его жидким мясом. Целый конезавод был построен на полуострове Куланды, чтобы разводить лошадей для нужд полигона. Конезавод работает и сейчас. Теперь он в частной собственности, и там разводят степных скакунов для конного спорта и сельского хозяйства Казахстана, а не для бессмысленного убийства, как было при советской власти. И это не может не радовать. В моих предыдущих видео проекта "По следам экспедиции Алексея Бутакова" можно увидеть этих красивых, благородных животных. Надо быть не человеком и даже не скотиной, а просто каким-то чудовищем, чтобы хладнокровно, "в научных целях" уничтожать такую красоту. Что же за люди работали в этой лаборатории, к главному корпусу которой я приближаюсь? Как они живут сегодня после такой деятельности? Мысли роятся в голове, как стаи насекомых возле фонаря в летнюю ночь. На страх и панику уже не остается места в утомленном вопросами мозгу. Ну, вот, наконец, и он: 70-й корпус ПНИЛа
В нем содержались зараженные в ходе испытаний биологического оружия животные. Здесь работали с морскими свинками, мышами, кроликами и обезьянами. В последние годы работы полигона, во времена службы в армии моего напарника испытания проводились, в основном, на обезьянах. На оборону у нас денег никогда не жалели, и обезьян покупали за валюту за границей и самолетом доставляли сюда, - как раз на тот самый аэродром "Бархан", куда мы не рискнули идти в первой половине дня. В стране были пустые полки в магазинах и самую обычную еду приходилось доставать (в заказах, очередях и т.д.), а Министерство обороны на сотни тысяч долларов закупало обезьян, чтобы умертвить их в этом мрачном здании.
В 70-м корпусе три этажа. На цокольном расположены всякие служебные помещения по обслуге лаборатории: контрольно-измерительных приборов, дезинфекторная,
помывочная
с автоклавами для обеззараживания медицинской посуды,
душевые, туалеты и т.д.
Каждый этаж по всей длине здания пронизывает длинный широкий коридор.
Соединяют этажи две лестницы в разных концах здания
и грузовой лифт, на котором трупы животных спускали вниз в специальных бочках, грузили эти бочки в машину и отвозили хоронить на могильник за 70-м корпусом.
На первом этаже были помещения, где содержались зараженные животные.
Здесь за ними наблюдали, сравнивали течение болезни у привитых и непривитых животных, одних лечили, других - нет и наблюдали за результатами и скоростью прогрессирования болезни при разных условиях. В лаборатории у животных брали анализы и изучали разные медицинские и биологические факторы. В общем, наука!...
На втором этаже самое интересное. Привлекает сразу же внимание обширное помещение с фильтрами.
К ним подходили трубы вентиляции со всего корпуса. Воздух проходил через них, и уже очищенный от смертоносных штаммов удалялся через трубы в крыше здания наружу.
Здесь же находится гермозона, где проводились особо опасные работы с зараженным биоматериалом.
В этом кювезе работали с боевыми агентами, а, может и вскрывали трупы зараженных животных. В общем делали что-то особо серьезное, - одну большую дверь с гермоклапанами и датчиками
и несколько шлюзовых камер, разделенных ныне спиленными гермодверями, надо пройти, чтобы попасть в эту жуткую комнату
Военнослужащих-срочников в 70-й корпус не пускали, только в исключительных случаях, - в основном, по поводу ремонта оборудования. Именно им моя особая признательность за комментарии и пояснения в таком неведомом мне деле, как испытания биологического оружия. На втором этаже мне встретилась еще парочка интересных помещений. Это центральный автоклав, где стерилизовали трупы животных перед наполнением ими специальных бочек,
и комната с инкубаторами для чашечек Петри, где в агаре размножались бактерии и где выявлялось их наличие или отсутствие в данной среде.
Вот так под микроскопом выглядят споры антракса - особо устойчивого к антибиотикам штамма сибирской язвы.
В 1979 г из-за халатности персонала эти "милые" микроскопические существа попали в атмосферу города Свердловска и вызвали эпидемию особо тяжелой формы сибирской язвы, в результате которой умерло больше сотни человек. Теперь объект "Свердловск-19 частично заброшен и попасть в ангары, где производилось и хранилось биологическое оружие - моя следующая мечта. Из этого военно-медицинского комплекса по приказу М.Горбачева в 1988 г на остров Возрождения, во избежание скандала с американцами, прибывшими в Свердловск для проверки выполнения договоренностей о сокращении и уничтожении разных типов вооружений, емкости со спорами антракса были вывезены в Узбекистан и захоронены где-то на острове Возрождения.
Не менее интересен и подвал 70-го корпуса. Здесь в больших емкостях при высокой температуре и высоком давлении обеззараживалась вся канализация 70-го корпуса. Вся она сливалась в эти емкости
23 года назад президент РФ Борис Ельцин своим указом закрыл один из самых секретных военных объектов Советского Союза. Расположен он был в крайне удаленном и малонаселенном регионе, тогда еще огромной страны - на острове в центре Аральского моря, который до сих пор называется Остров Возрождения.
Известно, что на этом полигоне проводились эксперименты в сфере создания, производства и испытания одного из самых варварских видов ОМП - биологического оружия. И вот уже нет Аральского моря, остров тоже исчез, превратившись в часть материковой пустыни, а полигон все эти 23 года живет своей странной жизнью призрака.
Казахстанский журналист и блогер Григорий Беденко поделился с нашей редакцией уникальными материалами из своего архива, которые возможно, как-то объяснят феномен объекта «Аральск-7».
Один из самых известных снимков полигона на Острове Возрождения, сделанный американским разведывательным спутником KH-9 HEXAGON в разгар Холодной войны.
Вот таким было Аральское море в 60-е годы 20-го века. Красная стрелочка указывает на Остров Возрождения. Тогда его площадь составляла 260 квадратных километров, остров был изолирован от обитаемых мест десятками километров водной поверхности и очень суровой безлюдной пустыней. Интересный факт, остров открыл выдающийся русский географ Николай Бутаков в 1848 году и назвал его в честь императора Николая Первого . Современное название этого места появилось чуть позже. Там и располагался самый секретный советский полигон.
А вот так Аральское море выглядит сейчас. Воды практически не осталось, островов тоже. Белая линия обозначает государственную границу РК и Узбекистана.
Между бывшим Островом Возрождения на юге и полуостровом Куланды на севере, где сейчас находится одноименный казахский аул, остался лишь маленький пролив. А ведь еще в начале нулевых от Куланды до полигона надо было плыть на лодке по меньшей мере 3 часа, а потом еще 60 км ехать на машине. Об этом чуть позже.
Большая вода осталась только в Северном Арале, который превратился в автономный водоем, благодаря постройке Кок-Аральской дамбы. Сделано это было, чтобы хоть как-то возродить на казахстанской части Арала рыболовство. Но это одновременно был и окончательный приговор морю.
А вот теперь самое интересное. Полигон «Аральск-7», или поселок Кантубек, как он именовался на всех картах, находится здесь (показано стрелочкой).
На снимках из космоса полигон можно распознать по так называемой «звездочке». Это уникальный полевой аэродром, построенный из 4-х бетонных полос. Создание такой особенной конструкции было продиктовано очень переменчивыми ветрами на острове. Т.е. транспортный самолет мог приземлиться здесь практически в любых погодных условиях.
Полигон состоял из трех основных зон: 1 - аэродром; 2 - жилая зона; и находящаяся на значительном удалении от этих объектов, абсолютно закрытая - лабораторная зона 3. В нескольких километрах от полигона находилась пристань, куда приходили корабли и баржи с грузами, необходимыми для жизнедеятельности полигона.
На этом изображении видно, что бетонные плиты со всех четырех полос аэродрома убраны.
Некоторые плиты аккуратно сложены в сторонке. Это уже следы работы мародеров. После ухода с полигона военных, он фактически остался заброшенным и без охраны, чем и воспользовалось местное население и криминальные элементы. Полигон грабили, вывозя оттуда самое ценное, с середины 90-х до начала нулевых. А ценного там было очень много…
Административная и жилая зона полигона. Почти половина всех строений находится там, где всегда и находилась. Кое-какие строения разрушены наполовину, остальные разрушены полностью.
1 - солдатские казармы и штаб полигона. 2 - жилая зона, многоэтажные дома для офицеров и членов их семей.
Котельная полигона. Для лабораторного комплекса требовалось много пара - работали автоклавы для стерилизации оборудования. И это при том, что источников питьевой воды на острове не было, она завозилась специальными баржами, а затем поступала на полигон по специальному трубопроводу. Он был сделан из таких сплавов, которые не подвергались коррозии. Впоследствии все трубы были вывезены с острова мародерами.
Частично разрушенная лабораторная зона. Она находилась в двух километрах от административной, и была полностью изолирована несколькими рядами колючей проволоки.
Трехэтажное здание главной лаборатории. Именно здесь и проводились основные и самые опасные эксперименты, связанные с биологическим оружием.
А теперь мы предлагаем вашему внимаю уникальное видео, снятое во время моего посещения полигона в 2001-м году . Все вышеперечисленные объекты сняты с земли. Можно сделать вывод, что за 14 лет почти ничего на полигоне не изменилось. Оператор Хасен Омаркулов.
Вообще, информации, связанной с Островом Возрождения в сети можно найти немало. Однако, вся она разрозненная, а из-за полного отсутствия каких-либо официальных данных полигон-призрак оброс огромным количеством всевозможных домыслов, порой, самых невероятных. Поэтому, мне хотелось бы прежде всего прокомментировать то, что нам удалось снять. Я прошу прощения за не очень хорошее качество скринов с видео, однако, следует учесть, что оно единственное в своем роде. Здесь подробно снято внутреннее устройство главного лабораторного комплекса. Возможно, этот как-тот прольет свет на то, какие работы проводились на полигоне.
Итак, путь на полигон начинается с экс-полуострова Куланды, где расположен крупный аул и довольно большая для этих забытых Богом мест конеферма. Разводят здесь и верблюдов.
Известно, что основные виды экспериментов с ОМП проводились на лошадях. И лошадей этих на полигон поставляла конеферма Куланды.
А это уже сам Остров Возрождения - пристань для кораблей и барж, доставлявших сюда всевозможные грузы и пресную воду.
После развала Советского Союза полигон стал «собственностью» двух новых независимых государств: пристань на острове и база поддержки «Чайка», расположенная недалеко от Аральска (сейчас от нее ничего не осталось - разнесли по кирпичику местные жители), отошли к Казахстану. Аэродром, административная и лабораторная зона полигона стали частью территории Узбекистана.
Фактически наши мародеры орудовали на территории соседнего государства, причем совершенно безнаказанно. Полигон почти 10 лет, начиная с 1992-го года, когда оттуда был эвакуирован личный состав, никем и никак не охранялся.
Кстати, и попали мы туда, договорившись с «бригадиром» местных сталкеров. Условие было одно - не снимать их. Разбирали сооружения полигона две команды - одна работала на острове, вторая вывозила стройматериалы, трубы, солярку и прочие полезные вещи в сторону Аральска. Местные рыбаки на своих старых моторных лодках перевозили все это через пролив. В 2001-м году по нему нужно было плыть примерно три часа. Остров соединился с материком, где-то к 2009-му году. У сталкеров было по меньшей мере два высокопроходимых грузовика - трехмостовый «Урал» на Куланды и cтарый брошенный военными «ГАЗ-66» на острове. Его сталкеры восстановили до эксплуатационного состояния, завезя на остров запчасти.
Полигон прикрывали военные катера.
Патрульный катер проекта Т-368 с порядковым номером 79 построен в 1973 году. Это одна из модификаций советских катеров-торпедоловов. Предприятие Г-4306 - Сосновский судостроительный завод. Расположен в городе Сосновка Кировской области РФ. Завод стоит на берегу реки Вятки, притока Волги. На Аральское море, по всей видимости, катер попал по железной дороге с одного из каспийских портов.
А на этих самоходных баржах на Остров Возрождения доставляли пресную воду.
Административная зона полигона.
Загадочное помещение с очень сложной системой забора воздуха и вентиляции. Можно предположить, что здесь стояли мощные дизель-генераторы. По всей видимости, они давали энергию для полигона.
Аллея с уличным освещением в административной зоне.
Останки мощного компрессора.
Здание, построенное 1963 году.
Это был офицерский клуб и кинотеатр по совместительству. Вообще, история полигона началась еще в далеких 30-х годах, когда на Острове Возрождения высадилась экспедиция под руководством знаменитого русского бактериолога Ивана Великанова. Его задачей было исследовать возможность применения бубонной чумы в качестве средства уничтожения живой силы противника. Впоследствии этим весьма успешно занимались в Китае японские захватчики, ставя там над людьми совершенно чудовищные эксперименты. А профессора Великанова в 1937-м году арестовало НКВД, и работы были свернуты вплоть до начала Холодной войны. Так что, на полигоне несколько, так сказать, культурных слоев.
Узел связи полигона.
На Острове Возрождения были военный госпиталь и поликлиника.
Арка на входе в жилую зону полигона.
Двухэтажное здание детского сада. Военные микробиологи жили на Острове Возрождения с женами и детьми.
Жилая зона полигона - добротные дома из силикатного кирпича. Они сохранились лучше всего.
Вид на административную зону с крыши жилого дома. Видны солдатские казармы и здание штаба.
Административная зона также состояла из однотипных одноэтажных щитовых домиков.
Очевидно, пик исследований по тематике биологического оружия пришелся на конец 70-х, начало 80-х годов. Именно тогда, количество военных специалистов и членов их семей, постоянно проживающих на Острове Возрождения, достигло по разным данным 1500 человек. Для этих людей была создана максимально комфортная по тем временам и в тех условиях обстановка. Находились они весьма в двусмысленном положении. Во-первых, в 1972-м году Советский Союз присоединился к так называемому «Пакту Никсона». Этот международный документ запрещал исследование, разработку и испытание всех видов ОМП на основе биологического оружия. Однако, исследования тайно проводились, как в США, так и в СССР.
Табуретка так и осталась стоять на балконе офицерской квартиры. Настоящей катастрофой для людей, работавших на острове стал 92-й год, когда полигон был закрыт президентским указом. Эвакуация персонала происходила столь стремительно, что военные побросали в квартирах все крупногабаритные вещи - мебель, телевизоры, стиральные машины, холодильники и т.п. Вполне вероятно, что людям обещали скорое возвращение на остров, которого так и не произошло. А все самое ценное досталось мародерам. Кроме личных вещей военных на полигоне фактически брошенными оказались склады ГСМ, автотранспорт и многое другое. Правда, как говорят, сталкеры, запасы продуктов питания оказались непригодными к употреблению, так как были засыпаны хлоркой и залиты лизолом. Перед уходом с полигона военные провели масштабную дезинфекцию всех объектов.
А это уже подземелья главного лабораторного комплекса. Здесь стояли мощные автоклавы для температурной обработки оборудования.
Все мылось и стиралось в обычных чугунных ваннах, правда, кроме двух кранов с холодной и горячей водой, к ним был подведен третий - с дезинфектантом.
Эти зловещие конструкции представляют собой так называемые «взрывные камеры». Принцип был таков: помещение было разделено на две части - «грязное» и «чистое». В оба можно было попасть только пройдя санпропускник с душем из дезинфектанта. В одной части камеры открывался затвор, туда по специальным направляющим заводилась клетка с подопытным животным. Затем затвор закрывался, производилось заражение животного биологическим агентом в виде аэрозоля. После с «грязной» стороны специалисты принимали клетку, и далее проводили наблюдения за ходом болезни.
«Взрывные камеры» находятся на втором этаже комплекса в полностью изолированном помещении с герметичными дверями.
А это помещение представляет собой «каменный мешок» - три санпропускника ведут в комнату без окон.
Здесь стоит камера, типа 5 K-НЖ, под номером 254, выпущенная в 1974 году. Такие устройства используются для работы с радиоактивными материалами. Специалисты «Аральска-7», очевидно, приспособили ее для биологических экспериментов.
Через этот затвор в камеру подавались материалы для экспериментов.
Знак биологической угрозы на герметичной двери второго этажа.
В этих шкафах, по всей видимости, производилась расфасовка биологических агентов. Это могла быть, например, вакцина от особо опасной инфекции.
А вот это, пожалуй, самое интересное изображение! На двери в еще один «каменный мешок» написано следующее: «Опасно! Т - 37, Т +27». Cпециалисты говорят, что температура в минус 37 градусов по Цельсию оптимальна для хранения штаммов бубонной чумы, а плюс 27 - спор сибирской язвы или антракса. Вот в какой-то степени и объяснение, с чем именно работали на полигоне. Граффити в левом верхнем углу двери - это уже новый «культурный слой». Его оставили сталкеры.
Военные покидали полигон так быстро, что даже не успели «замести следы», оставив таблички с фамилиями и инициалами ответственных за тот, или иной участок.
За мужской санпропускник был ответственен офицер Миронин А.В.
А за опасную печь №6 В. П. Душаев. Что сжигали в этой печи, можно только догадываться.
А вот еще любопытная надпись. В лаборатории работали и солдаты-срочники. Сейчас им уже по 46 лет. Наверное, они многое могли бы рассказать об этом месте, но, по всей видимости, находятся под практически пожизненной подпиской о неразглашении.
Помещение для экспериментов - толстый иллюминатор, как на атомной электростанции, центрифуга, ванна и какого-то непонятного назначения стальной ящик с мощным замком. Все выкрашено в неприятный защитный цвет.
Вот так главный лабораторный комплекс выглядит изнутри…
…а вот так - снаружи…
Что нам еще известно об этом загадочном месте?
В период с 95-го по 98-й годы на Острове Возрождения побывала американская разведывательная миссия, с целью собрать максимальное количество данных и образцов с полигона. За это американская сторона выделила властям Узбекистана 6 миллионов долларов.
Но, пожалуй, больше всего информации, заслуживающей доверия в свое время опубликовал знаменитый микробиолог Канатжан Байзакович Алибеков, более известный, как Кен Алибек.
Биография этого человека поистине легендарна. Родился он в 1950-м году в поселке Каучук Казахской ССР. В 1975-м году окончил военный факультет Томского медицинского института по специальности «инфекционные заболевания и иммунология». С 1975-го года работал в военно-биотехнологическом комплексе «Биопрепарат» при Совете Министров ССР, расположенном в г. Степногорске, по тематике разработки и испытания биологического оружия. С 1988-го по 1992-й годы занимал должность первого заместителя начальника Главного управления «Биопрепарата». Являлся научным руководителем программ по разработке биологического оружия и биозащиты. Специалист в области иммунологии, биотехнологии, биохимического синтеза, а также острых и хронических инфекционных заболеваний.
Является также полковником советской армии с отставке.В начале 1992-го года Кен Алибек уволился из управления в связи с несогласием продолжать военно-биологические разработки, и в этом же году эмигрировал в США. В 1999 году опубликовал книгу под названием Biohazard (соавтор - широко известный в Северной Америке журналист Стивен Хендельман). Книга опубликована на многих языках мира, а российское издание Biohazard вышло в 2003 году под названием «Осторожно! Биологическое оружие!».
Вокруг личности Кена Алибека продолжаются постоянные дискуссии: в США и в Европе его считают одним из самых выдающихся людей, остановивших гонку биологических вооружений (с 2000 по 2006 годы он был в списке выдающихся исторических личностей по версии ВВС), а в военных кругах СССР - считали предателем, раскрывшим подготовку СССР к биологической войне. Является одним из самых активных противников использования микроорганизмов как способов ведения войн.
В 2010 году переехал в Астану, столицу Казахстана. В настоящее время возглавляет кафедру химии и биологии в Школе наук и технологий «Назарбаев университета», где, в том числе, занят разработками противораковых препаратов и лекарств по продлению жизни, а также является председателем правления Республиканского научного центра неотложной медицинской помощи. Сохранил гражданство США.
Еще в США я брал интервью у Канатжана Байзаковича, и вот что он рассказал про Остров Возрождения
Г.Б.: Раньше на Западе активно обсуждали успехи Советского Союза в создании биологического оружия. Какое общее мнение в США сейчас.
К.А.: Советский Союз имел самую мощную в мире программу создания биологического оружия. Я не считаю, что это могло быть предметом для особой гордости, но страна имела ученых, которые были в состоянии разработать технологии производства биологического оружия огромной силы. Первые его образцы были испытаны в конце 30-х годов. Для этого был выбран отдаленный безлюдный Остров Возрождения в Аральском море. Здесь испытывались первые образцы биологического оружия на основе туляремии, сапа, чумы, сибирской язвы. Остров Возрождения несколько десятилетий был основным полигоном для советской программы биологического оружия. А производилось это оружие в Степногорске, неподалеку от нынешней столицы Казахстана Астаны. Организация называлась «Биопрепарат». С 1983-го по 1987-й годы я был директором этого комплекса. Моя задача была разработать новый вариант оружия на основе сибирской язвы. Она была выполнена в 1987-м году. Существовало только одно ведомство, заинтересованное в этой задаче - министерство обороны. Сейчас, скорее всего Россия не имеет какой-то развитой программы, связанной с биологическим оружием.
Г.Б.: Боевой антракс производился у нас почти в промышленных масштабах. А куда делись все запасы?
K .A .: К 1990-му году в Советском Союзе было наработано порядка 200 тонн боевого агента на основе сибирской язвы. Оно было разработано в Свердловске (ныне Екатеринбург, - Г.Б.) Там был институт инженерных и технических проблем защиты от биологического оружия, который в конце 80-х годов был демонтирован по приказанию генерал-лейтенанта Лебединского. Он был начальником 15-го управления министерства обороны СССР в то время. Причиной демонтажа стал скандал из-за вспышки сибирской язвы в Свердловске в 1979-м году (речь идет о катастрофе в вышеназванном институте, когда из-за ошибки оператора сушильного шкафа, который неправильно установил воздушный фильтр, в атмосферу было выброшено смертельно опасное количество спор антракса. В результате в Свердловске от этого заболевания по разным данным погибло от 70-ти до 100 человек. - Г.Б.) Очень сильное было давление со стороны США и Великобритании. Сначала все биологическое оружие перевезли на железнодорожную станцию Зима, в район озера Байкал. Там было специальное хранилище для биологического оружия. Оно просуществовало там недолго, по каким-то причинам был дан приказ уничтожить все запасы сибирской язвы. В 1989-м была создана специальная группа из офицеров 15-го управления министерства обороны. Насколько мне известно, возглавлял эту работу генерал-майор Евстигнеев Валентин Иванович. Сибирская язва в специальных контейнерах была доставлена в город Аральск, оттуда - на Остров Возрождения. Контейнеров (они назывались ТР-250) было огромное количество. Каждый вмещал 250 килограммов сибиреязвенной рецептуры. Бактерии были инактивированы и закопаны. Но, у сибирской язвы есть одна особенность: ее невозможно таким образом уничтожить на 100%. И поэтому, если взять анализ в местах захоронения, безусловно, выявятся споры сибирской язвы в достаточно большом количестве.
Г.Б.: Насколько это опасно сейчас?
К.А.: Разговоры о том, что сибирская язва может вызвать эпидемии в Казахстане, не имеет смысла. И вот почему. По большому счету, в Казахстане много мест, зараженных сибирской язвой. Их можно найти в любом скотомогильнике с останками животных, умерших от этой болезни десять, двадцать, и даже пятьдесят лет назад. И нет нужды эти скотомогильники дезинфицировать: c поры сибирской язвы, если они находятся в почве, не могут взлетать в воздух, создавать аэрозоли и перелетать на сотни километров. Поэтому, если не тревожить скотомогильники, вероятность заражения достаточно низкая. Но, одна деталь, связанная с островом, заставляет волноваться. Если это озеро высыхает, и есть опасность, что Остров Возрождения соединится с материком, могут возникать эпидемии сибирской язвы среди стад сайги. Это самая большая опасность. Но, если люди не будут ходить на остров, вероятность большой эпидемии сибирской язвы малореальна.
Г.Б.: Но ведь люди могут попасть туда с вполне определенной целью - найти эти могильники и завладеть смертоносными биоагентами.
К.А.: Есть страны, и есть организации, которые теоретически заинтересованы в подобном.
А вот и сам предмет интервью. Боевой агент антракса, созданный командой Кена Алибека. Чтобы заболеть, человек должен вдохнуть определенное количество спор сибирской язвы. В качестве биологического оружия бациллы антракса лабораторным путем приклеиваются к шерсти тонкорунной овцы, а затем высушиваются по специальной технологии. Вдохнув такую шерстинку, человек гарантировано заболевает сибирской язвой.
И еще немного информации про полигон. В 2002—2003 годах группа специалистов Казахского научного центра карантинных и зоонозных инфекций (который, кстати, находится под патронажем Соединенных Штатов) высаживались на Остров Возрождения с целью поиска захоронений сибирской язвы. Однако, результаты экспедиции сразу же были засекречены. Определенного вида работы, по всей видимости, там проводились вплоть до 2008-го года, когда Узбекистан, опять-таки на американские деньги и под чутким американским руководством, якобы начал поиски месторождения нефти и газа в районе острова. Аналогичные изыскания проводила и казахстанская сторона. Затем, когда там ничего не нашли, тема была закрыта.
По некоторым данным работы были связаны не с нефтью и газом, а именно с ликвидацией захоронений антракса. Однако, подтвердить, или опровергнуть это никто не может. Официальные органы снова все закрыли, а добиться какой-то информации от Узбекистана можно примерно с тем же успехом, что ожидать гласности по ракетной программе Северной Кореи.
Где-то к 2010-му году в СМИ проскользнула информация, о том, что захоронения уничтожены. Но она снова никем не подтверждена. Ну, и наконец, также была информация, что казахстанские специалисты будут мониторить бывший полигон вплоть до 2014-го года. Одновременно, очевидно, были приняты меры по искоренению сталкерства на Острове Возрождения. В Аральске сегодня расположена пограничная застава, к делу подключилась и местная прокуратура. По всей видимости, то же самое проделала и узбекская сторона.
Однако, во всей этой истории есть какая-то недосказанность. И события последнего десятилетия это подтверждают.
2003-й год. Эпидемия атипичной пневмонии (SARS) буквально косит людей в Китае. В разных странах мира от этой загадочной болезни, от которой нет ни вакцины, ни лекарств погибают несколько тысяч человек. Ученые (на официальном уровне) ломали себе голову, почему безобидный коронавирус, не поражающий человека, стал столь агрессивен по отношению к этому биологическому виду. На неофициальном - речь шла о биологическом оружии: коронавирус прошел процесс генной модификации. В него вмонтировали частичку ДНК очень опасного для взрослых людей заболевания - кори. И что интересно, дети атипичной пневмонией не болели. В результате, вирус исчез так же загадочно, как и появился. Причем, без всяких последствий. А теперь вспомним, какое крупнейшее мировое событие произошло в 2003-м году - вторжение США в Ирак с целью свержения режима Саддама Хусейна. И во всем мире проходили многотысячные антивоенные акции на улицах городов. Простое совпадение?
2007-й год. Очередная эпидемия вирусного заболевания, от которого невозможно защититься - птичий грипп. Наиболее агрессивным оказался штамм Н5N1. И тут, по чудесному стечению обстоятельств, единственное эффективное средство борьбы с инфекцией оказывается у единственной в мире фармацевтической компании, швейцарской F.Hoffmann-La Roche, Ltd - это препарат под названием «Осельтамивир» с торговой маркой «Тамифлю». Ее доходы в считанные месяцы вырастают до астрономических сумм.
И, наконец, 2014-й. В юго-западном регионе Африки людей сотнями в день косит геморрагическая лихорадка Эбола. Кстати, название свое она получила в честь реки Эболы, которая течет в Заире. Именно там впервые был выявлен вирус, который хоть и считался опасным, но не настолько, чтобы представлять собой угрозу мирового масштаба. Что первым делом сделали США и Россия? Направили в пораженные страны своих военных микробиологов с целью изучения последствий заболевания, а может быть чего-то еще…
Считается, что в мире сегодня никто не разрабатывает и не производит биологическое оружие. Но так ли это на самом деле? «20-й век был веком атомной энергии, - говорят ученые, - а 21-й - это век биологии». И унылые руины самого секретного полигона, которые до сих пор стоят в дикой безводной и ветреной аральской пустыне - тому напоминание.
В этом репортаже использованы материалы Википедии и проекта Google maps .
Фотогалерея
Четверг. 22.10.2015
Итак, вместо двух дней для обследования Кантубека и ПНИЛ-52 у нас остался один. Сегодняшний. До города предстояло отмахать пятнадцать километров. Если приплюсовать сюда обратную дорогу и расстояние, между различными объектами Бархана, вырисовывалось кругленькое число – пятьдесят километров. Но для того-то мы и берегли силы, отказавшись от ночных дежурств.
Решили идти налегке. Взяли с собой аптечку, фонари, фотоаппараты, батарейки, по одной бутылке воды на человека, а также галеты и козинаки. Остальное упаковали в рюкзаки, и спрятали их под раскидистым саксаулом, предварительно обмазав мазью от ушибов и растяжений. Для чего? Мазь имела резкий напоминавший «Звёздочку», но вполне приятный запах. Таким способом мы рассчитывали отвадить местную живность от посягательства на наше добро.
Погода выдалась на удивление приятной: полный штиль, синее небо и яркое солнце.
Погодка прямо как по заказу, - сказал Макс.
- Верно, - согласился я.
Рюкзаки закрывали спины, а дополнительные килограммы помогали согреться. Дул бы сейчас вчерашний ветер, и мы бы ошалели от холода. Так что нам здорово повезло.
Шагать без рюкзаков было истинным блаженством. И мы развили приличную скорость. Справа забелели покосившиеся столбы линий электропередач. Я показал на них напарнику:
Видимо, эта ЛЭП тянется до пристани. Скоро пересечём дорогу.
И действительно. Сначала нам повстречалась огромная покрышка,
Потом горка заготовленного кем-то валунника,
А через несколько метров мы вышли на саму дорогу.
Дорогой по-прежнему пользовались. Я остановился и присел, чтобы тщательнее рассмотреть следы от протектора.
Хэлл, может, пойти по дороге? Я понимаю, что мы дадим солидный крюк. Но по дороге идти легче, - предложил товарищ.
- Нет, Макс. Не пойдём. Посмотри на следы. На них нигде не лежит ни соринки, ни травинки. И выглядят они так, будто здесь проехали пару дней назад. И на обочине почти негде спрятаться.
- Да уж… - вздохнул Макс.
Я был полностью солидарен с товарищем, но следовало соблюдать скрытность. Поэтому мы пошли дальше месить рыхлый песок.
Чем ближе подходили к Бархану, тем гуще становилась растительность. Саксаул уже не рыжел жалкими пятнышками, а выстраивался в зелёные стенки, пробиться сквозь которые не представлялось возможным. Рельеф тоже изменился. На горизонте проступили холмы и низины, а где-то на северо-западе чернела отвесная скалистая часть берега. Концентрация мелких ракушек под ногами таяла с каждым километром. Нам стали попадаться зайцы. Они выскакивали буквально из-под ног, и, энергично выбрасывая лапы, улепётывали в неизвестном направлении. Всего в тот день мы вспугнули шесть штук.
Подходим к границе, - оповестил я товарища.
- Что-то её не заметно.
- Ну, да. Наверное, не стали заморачиваться с демаркацией. Да и для кого? Совсем недавно это был остров.
- Как же?! – шутливо возмутился товарищ. – А мы? А мародёры?
- Точно! Ещё про зайцев и сусликов не забудь. Короче, полное пренебрежение. Хотя постой-ка, вон геодезический знак.
Я сверился с показаниями навигатора.
Да. Прямо на границе стоит.
Веха была установлена в возвышении, и мы подошли к ней, чтобы осмотреться.
Справа в низине раскинулся солончак.
На северо-западе всё также маячил обрывистый берег.
А на севере в плывущем мареве проступали угловатые очертания зданий.
- Это оно? – спросил Макс.
- Да, это Бархан. Те здания, что ближе - это жилой городок Аральск-7. Которые подальше – лабораторный комплекс. А во-о-он там на северо-востоке аэродром. Видишь здание диспетчерской?
- Похоже на Мордор…
Мы сделали короткий привал, перемотали портянки, съели несколько галет и двинули дальше. Наше продвижение стали затруднять чересчур плотные заросли саксаула. И не то, чтобы он рос сплошняком. Просто нам приходилось много петлять, дабы найти очередную прореху в живой изгороди. Путеводной нитью в этом лабиринте служили знакомые следы от мотоциклов.
Неожиданно для самих себя выбрели на укатанную грунтовку. Я сверился со спутниковыми снимками.
Отлично, это как раз та дорога, которую мы видели утром. По ней и пойдём.
- А если машина? – просил Макс.
- Нырнём в кусты. Смотри сколько их тут, и какие они здоровые.
Дорога спустилась в овраг, затем поднялась. Сделала поворот, и перед нами выросли первые здания.
Мы медленно, почти крадучись пошли вперёд, поминутно замирая и прислушиваясь. Добрались до угла трёхэтажной казармы,
Выглянули на плац.
Обширный квадрат был вымощен бетонными плитами. Посреди него раскинулись заросли кустарника, окружившие невысокую бетонную стелу. В промежутках между изломанными плитами торчала всевозможная растительность. По периметру плаца расположились штаб полка, две казармы и солдатская столовая.
Прошли вдоль казармы. Наше внимание привлекла курилка, а точнее уцелевшие лавочки.
Мы уселись на подгнившие доски и вытянули гудевшие от усталости ноги. Глотнули воды.
Я посмотрел на часы: без четверти три.
«Эх, как мало-то. Здесь бы пару дней побродить, чтобы всё осмотреть… Увы и ах! Судьба распорядилась иначе, выделив нам лишь несколько часов. Придётся довольствоваться этим. С другой стороны, мародёры настолько усердно тут поработали, что внутри зданий почти не осталось ничего, кроме голых стен и бесформенного хлама. Это, конечно, не Припять с её относительно целыми квартирами.»
Я покосился в сторону подъезда.
Распахнутые двери, выбитые стёкла, у выхода куски батарей и мебели. Через оконные проёмы проступали очертания опустошённых помещений.
Макс, как ты понимаешь времени у нас в обрез. Поэтому ограничимся посещением только некоторых построек.
- Хорошо. Заглянем в штаб?
- Да, начнём с него.
Похрустывая бетонной крошкой и битым стеклом, направились к зданию штаба.
Взгляд в прошлое: «На песочке каждый всякий мог позагорать… А вот после обеда, в преддембельском предвкушении понежиться на крыше ШТАБА, на самой его высокой точке... Вот это было прикольно! Плюс адреналин!» Вадим Трухин
Внутри царил полный кавардак. Лохмотья отставшей краски свисали со стен. Пол усеивали бумаги, разломанная мебель, литература идеологической направленности. На полках стеллажей ещё лежали банки, склянки, детали радиооборудования. В одной из комнат обнаружился коммутационный шкаф АТС. И многочисленные разбитые телефонные аппараты.
Характерная комнатка с массивными металлическими сейфами нашлась быстро.
Частично вскрытые сейфы хранили на себе отпечатки наивности мародёров.
Уж не знаю, что они там чаяли найти, но, уверен, внутри ничего ценного не отыскали. В прочем, и у меня шелохнулось любопытство, как и всегда при встрече на заброшенном объекте с чем-то закрытым и заведомо пустым. А вдруг там всё-таки что-то есть?
Из окон верхнего этажа открывался отличный обзор на город.
Взгляд в прошлое: «…со второго этажа штаба прямо - родная столовка и родная казарма. Первый подъезд – чепарь. Второй подъезд, первый этаж - родная рота охраны и узел связи, второй этаж - уже не помню,а третий этаж чепики.» Игорь Толмачёв, 1984-86гг, рота охраны.
Взгляд в прошлое: «Одноэтажное здание без крыши - инфекционное отделение» Сергей Орёл
«9-ого мая 1971г на построении полка, на стадионе, мне объявили отпуск. Наверное, от радости я потерял сознание, (тепло переносил нормально, даже в защите). Очнулся в этом здании. Тогда был госпиталь.» Григорий Павлов, 1969-71гг, химик.
«Я в госпиталь по дурости попал с воспалением легких под самый дембель... Решили пофотографироваться в труселях на снегу. Но почему-то у фотоаппарата затвор заело, и пришлось поваляться дольше, чем планировал... В итоге, 40 дней пролежал в этом сарае, из них дня 3 под капельницей и с температурой 41.... Задница потом от уколов деревянная стала, а вены на руках, как у наркомана.... Лечила меня, насколько я помню, жена нашего ротного, Васечкина. Красавица!» Дмитрий Истомин
«В инфекционке месяц пролежал с желтухой. Забирали "по скорой" с ночного дежурства на "ВОЛГЕ", терял уже сознание. Помню, кормили прилично. За месяц отожрался так, что хэбэшка стала маловата. Перед инфекционкой деревянный домик с двумя окнами - это кладовая госпиталя. Меня как выздоравливающего припахали помогать складывать бельё. А гладила его симпатичная девушка казашка, чья-то жена, уже не помню чья.» Вадим Трухин
Не высовываясь из окон, стоя в полумраке, мы долго изучали заброшенные здания. Громкий удар по деревянной поверхности нарушил царившую над городом тишину. Несколько минут напряжённого ожидания. Снова удар. Определили положение источника звука - это редкие порывы ветра хлопали деревянной дверцей на чердаке дальнего дома. Возле другого строения заметили движение. Что-то белое мелькнуло за углом. Показалось и снова исчезло из виду. Тоже ветер. Играл куском белёсой ткани.
Мы покинули штаб и направились к складу ГСМ.
Площадку с тремя топливными резервуарами опоясывал забор из колючей проволоки.
Кроме, этих гигантских ржавых бочек,
Здесь кучей были навалены ёмкости меньшего объёма,
А на задах обнаружилась любопытная штука. По-видимому, плавучая цистерна.
Взгляд в прошлое: «Эта хрень лежала у нас на ГСМе, начальник звал её СИГАРОЙ. Это наливная ёмкость с бензином цеплялась к кораблю и плыла за ним. Она есть на фото еще не такая ржавая, или в моём альбоме, или у Морозова. Мы на ней верхом сидим.» Виктор Полончук, 1978-80гг, 7-ая рота, водитель-моторист.
За проволочным заграждением расстилалось дно пересохшей бухты,
Поодаль торчали обрезанные опоры причала.
На противоположном берегу яркой звездой мерцал солнечный блик. Я достал листы спутниковых снимков. Но судя по ним, на там не находилось каких-либо объектов. Разумеется, во время подготовки карт, я мог пропустить сторожевую вышку или будку дежурного, и не сделать соответствующих отметок. На всякий случай я предостерёг Макса:
Пока ходим тут, посматривай в сторону блика.
- Хорошо. Меня он тоже настораживает.
От топливного хозяйства проследовали к дизельной электростанции, внутри которой замерла шеренга дизель-генераторов. Когда-то они снабжали электроэнергией весь остров Возрождения (за исключением лабораторного комплекса – там была своя электростанция), теперь их поршни и генераторы замерли в безвременном ожидании соляры.
Взгляд в прошлое: «1980-82 было пять рабочих дизелей и начали пристраивать ещё для двух. Дизель шесть цилиндров, диаметр поршня: 820мм, рабочие обороты: 375 в минуту, охлаждение двухконтурное: пресная вода охлаждала двигатель, а морская охлаждала пресную. Так вот самое хреновое было чистить эти охладители да масло менять…» Владимир Фёдоров, 1980-82гг, ЭТР, 1-ый взвод, дизелист.
В раздевалке рабочих сохранились плакаты по правилам охраны труда.
На полу валялось грозное оружие минувшей эпохи – рогатка. Сделанная с толком и умением. Хоть сейчас цепляй резинку и стреляй!
Ещё заглянули в офицерский клуб. Но там мало что уцелело: облупившиеся рисунки да пластиковая имитация лепнины. Крыша над актовым залом обрушилась, и её заменил небесный свод.
Взгляд в прошлое: «Клуб такой громадиной казался. Два этажа. Между ним и школой был фонтан, наружные стенки которого были выложены битой кафельной плиткой, а в центре фонтана стояла жёлтая лира, периметр которой был утыкан электрическими лампочками. Ни разу не видел их горящими, да и воды там не видел, кажется, тоже....» Ольга a-k-a Рыжий
Мы проходили по улицам, дворам и закоулкам Аральска-7.
Взгляд в прошлое: «Слева 6 дом (мой), в середине - 1, справа – 7» Ирина Антакова
«Когда садилось солнце и спадала жара, мы выходили в этот двор и культурно отдыхали.» Сергей Такеев, 1988-91гг ЭТЧ полка, последний начальник котельной.
Взгляд в прошлое: «Так точно - общага, а на первом этаже слева - телецентр.» Сергей Лупин, 1983-85гг, начальник финслужбы.
«Практически все лейтенанты начинали свою жизнь на Бархане в ней, особенно холостые.» Сергей Такеев, 1988-91гг ЭТЧ полка, последний начальник котельной.
По пути нам встречались сгоревшие и завалившиеся ангары, остовы всевозможной техники и агрегатов, нагромождения металлоконструкций,
Взгляд в прошлое: «…это останки ПНУ (перекачивающая насосная установка). Я такой две навигации солярку качал с кораблей из бухты Северной в городок на ГСМ и котельную.» Виктор Полончук, 1978-80гг, 7-ая рота, водитель-моторист.
И даже скелет самолёта,
Взгляд в прошлое: «… на аэродроме стоял АН двухмоторный, раздолбанный. Драли кому что надо. Я трубку нержавейку отломил. Миша Сенькин токарь РММ, сделал кольцо. Вот оно на пальце 45 лет.» Виктор Чихирников,1970-72гг, 1-ая рота, 1-ый взвод, водитель
Напутствия и лозунги,
Спутники домашнего быта, выброшенные на улицу,
И незатейливая дворовая инфраструктура.
Взгляд в прошлое: «Школьный двор. А впереди по центру почта, там моя мама работала.» Ирина Антакова
Я, конечно же, не мог просто так пройти мимо арки с надписью «Добро пожаловать». Передав фотоаппарат Максу, я встал под ней, а товарищ сделал фото, которое впоследствии предполагалось включить в самое начало повествования о заброшенном городе.
Хэлл, думаю из крайних квартир того дома, сможем хорошо разглядеть территорию лабораторного комплекса, - сказал Макс и махнул в сторону белого кирпичного дома.
Взгляд в прошлое: «Это самый молодой дом. В нём жил командный состав полка и площадки.» Сергей Такеев, 1988-91гг ЭТЧ полка, последний начальник котельной.
Прошли к крайнему подъезду и поднялись на третий этаж. Растворённые настежь двери квартир приглашали в гости, и мы проследовали в ту, что была справа. От прежних хозяев остались, истлевшие обои и угол кухни, облицованный разноцветной керамической плиткой. Из кухни можно было выйти на балкон.
Я подошёл к балкону и, не ступая на него, через открытую дверь оглядел окрестности.
Взгляд в прошлое: «Слева - остатки вещевого склада, за ним одна стена инженерного склада ЭТЧ, дальше кирпичные холодильник и пищевой склад. На переднем плане мебельный склад ЭТЧ, за ним кирпичные авто-склад и склад для зерна и сахара. Снято с жилого дома №4.» Владимир Зотов, 1978-80гг, ЭТР, писарь ЭТЧ, рядовой.
Обзор отсюда был хорош, но лабораторный комплекс просматривался далеко не в самом удачном ракурсе.
- Трудно что-то различить отсюда… Ладно, на месте разберёмся.
Мы выбрались на окраину города
И зашагали по дороге, вымощенной щербатыми железобетонными плитами.
О-о-о! Как же приятно пройтись по нормальной, твёрдой поверхности, - восхищался Макс. – Будем посещать те здания слева?
Я посмотрел туда, где стояли огромные цилиндры стальных резервуаров опреснительной станции и высокая труба котельной, и ответил:
Нет. Хотелось бы взглянуть на опреснительную станцию, но у нас и так времени в обрез. Мы ещё не добрались до «семидесятки».
До «семидесятки»? Поясни, о чём ты говоришь.
Ну, это я так выпендриваюсь. Сорю, понимаешь ли, местными жаргонизмами. Ключевым объектом во всём лабораторном комплексе является корпус с индексом «В-070». Он уже заметен отсюда. Вон, трёхэтажное здание.
Да, вижу. Кстати, ты хотел проверить кое-что. Что именно? – спросил Макс.
Когда я собирал данные о Бархане, то столкнулся с дефицитом конкретики и тоннами журналистского бреда. Более-менее правдива общая историческая справка. Впервые испытательная биологическая площадка появилась на острове Возрождения в 1936-ом, но в 1937-ом была закрыта. Видимо, руководство и сам проект попал под каток репрессий. В 1942-ом сюда перебазировали собственно ПНИЛ-52, ранее располагавшуюся в Тверской области. Вообще упоминаются разные даты создания Бархана: 1942, 1948, 1954, 1973. Надо полагать, этими датами обозначены некие важные этапы развития полигона. Так или иначе, Бархан просуществовал вплоть до осени 1992-ого. За это время здесь испытали и разработали кучу штаммов всяческой заразы, начиная от бруцеллеза, заканчивая сибирской язвой. Испытания проводились на животных. Преимущественно на грызунах, обезьянах, а также лошадях. Иногда испытания производились вне специальных помещений, на площадке к югу отсюда. Есть предположения, будто штаммы вирусов испытывались и на людях. Кто-то пишет о единичных опытах над заключёнными, приговорёнными к смертной казни. Кто-то говорит о массовых экспериментах. Есть байки про испытания некоторых не особо смертельных образцов над военнослужащими и жителями Аральска-7. Гипотеза об испытаниях заразы на людях – это первое, что меня интересует.
И как ты планируешь найти ответ на этот вопрос?
Конечно, мы с тобой не врачи и не биологи. Вряд ли нам удастся разобраться в назначении оставшегося там оборудования, и вычислить по нему весь технологический процесс. С другой стороны, дураку понятно, что для содержания группы подопытных людей, заражённых опасной дрянью, требуются особые условия содержания. Тут не обойдёшься комнатёнкой метр на метр, как показывают в кино. Нужен целый этаж с изолированными камерами, смотровыми кабинетами, многоступенчатой системой дезинфекции. Как-то так…
Действительно. А что ещё?
Ещё говорят о крупном захоронении сибирской язвы. Якобы в 1988-ом году на остров Возрождения привезли двести пятьдесят контейнеров с антраксом и зарыли его в землю. Где именно – неизвестно. По одним данным, был устроен новый могильник по соседству с тем, что находится на северо-западе от лабораторного комплекса сразу за забором. По другим – возле открытой площадки на юге.
А что в том могильнике? Ну, который возле лабораторий?
Там закапывали трупы животных.
Макс помолчал, а потом спросил:
Ты допускаешь возможность нашего заражения?
Я думал об этом. Вероятность, конечно, есть. Но коли здесь до сих пор жируют мародёры, излазившие тут всё вдоль и поперёк, то и нам ничего не угрожает.
А вдруг всё-таки заразимся?
Тогда схема проста: если мы подхватим тут какую-нибудь болезнь, то при всём желании не сможем добраться до людей. Та же сибирская язва прикончит нас очень быстро. Следовательно, мы не превратимся в причину эпидемии смертельного вируса.
Спасибо. Ты меня успокоил.
Макс выдал эту фразу с тем самым выражением холодной серьёзности, когда нельзя понять, шутит он или нет.
Спустя двадцать минут мы проходили через КПП ПНИЛ-52
Взгляд в прошлое: «Это моё место службы. Справа въезд на площадку. В здании справа - 1-ый КПП. Слева – 2-ой караул» Григорий Камаровских, 1977-79гг, с весны 1978г контролёр на корпусе В-070
Сгоревший штаб оставили без внимания.
От корпуса дезинфекции средств индивидуальной защиты осталась малая часть, контейнер, наполненный сожженными противогазами, да кучка фильтров.
На пути к корпусу В-070 заглянули в стоявшую рядом постройку.
В ней сохранился остов мудрёной системы (предположительно охлаждения или вентиляции), сплетенной из труб, патрубков, расширительных бачков и вентилей. Куски сего творения лежали рядом на улице.
А левее постройки на земле покоилась конструкция из труб а-ля тёплый пол.
Взгляд в прошлое: «Это моя затея. Летом, чтобы не запускать котельную, горячую воду грели днём в трубах, а потом сливали в ёмкость, и подавали в жилые дома и корпуса площадки. Только в городке они лежали между бойлерной и гостиницей, и были покрашены кузбасслаком.» Сергей Такеев, 1988-91гг ЭТЧ полка, последний начальник котельной.
К кирпичным стенам здания примыкал крытый шифером сарай.
Кроме нагромождения строительного и производственного мусора, тут стояла клетка.
По своим размерам она подходила даже человеку, но думаю, что предназначалась всё-таки для обезьян. А крупные габариты обеспечивали удобство её использования. Хотя всё может быть…
И вот, мы в нескольких шагах от входа в «семидесятку».
Этот ничем не примечательный снаружи корпус четверть века назад был одним из самых секретных мест в Советском Союзе, а может быть и в мире.
Вошли внутрь.
Коридоры и комнаты заполнил пыльный сумрак.
Взгляд в прошлое: «70-ый корпус, (лаборатория) цокольный этаж. Слева - дверь начальника лаборатории, справа первая дверь - туалет, вторая - проходная, а вот 3-я дверь - щитовая, там "мой" был кабинет. Справа от фотографа лестничный марш на 2,3 и подвальный этажи.» Сергей Теленков, 1978-80 гг., рядовой. Корпус В-070.
Жидкий дневной свет едва пробивался через толстые стеклянные блоки, освещая угрюмые комнаты.
Кое-где пол покрыт ковром из осколков и уцелевших мензурок и колб.
До рейда на остров Возрождения я читал, что мародёры вроде бы оставили ПНИЛ-52 в относительной целости, побоявшись тронуть брошенное оборудование и другие предметы. Видимо, к моменту нашего прихода они успели освоиться и пересилить свои страхи. Корпус с индексом В-070 был опустошён за исключением тех вещей, которые не представляли ценности для любителей лёгкой наживы.
Так в одном помещении нам повстречался ряд необычных ящиков, смахивавших на барокамеры или камеры быстрой заморозки.
По соседству была оборудована моечная.
Взгляд в прошлое: «1-ый этаж. Мойка лабораторной посуды. Помню, канализация засорилась. Мы решили ее воздухом под давлением пробить. Засунули шланг с рессивера, заткнули тряпками все отверстия сливные, что на полу (одно видно), их в этой комнате несколько, и встали: на каждую затычку по бойцу... Один кляп выбило, и все стены в крови.» Сергей Теленков, 1978-80 гг., рядовой. Корпус В-070.
Покончив с цокольным этажом, поднялись на второй. Там нас встретила массивная гермодверь. Слева от неё в стену был вмонтирован иллюминатор с несколькими слоями толстого стекла. На двери красовался знак биологической опасности.
Проскользнув за дверь через шлюзовую камеру, мы оказались в святая святых ПНИЛ-52. Именно на втором этаже базировался изолированный блок, в котором осуществлялись манипуляции с биологическим оружием.
В части просторных залов остались ветвистые трубы вытяжной вентиляции и рабочие столы.
А также шкаф с двумя ячейками. К нему тоже тянулся вентиляционный хобот. В дверцах, запирающих ячейки, по крохотному окошку.
Одна каморка отличалась особо. К ней вёл узкий Г-образный коридор с несколькими шлюзовыми камерами и моечными. Все проёмы закрывались на герметичные двери. В самой каморке стоял ламинарный бокс на два рабочих места. Именно такие фигурируют в фильмах про эпидемии или про биохимических террористов.
Третий этаж представил нам инкубаторы.
Взгляд в прошлое: «Да, вот они, инкубаторы! И яйца там выводили, и чашечки Петри там же ставили с посевами.» Сергей Теленков, 1978-80 гг., рядовой. Корпус В-070.
Взгляд в прошлое: «3-ий этаж. Справа первая дверь - кабинет дежурных "групповских" рабочих. Вторая справа дверь - бытовое помещение "приезжих служивых", а вот в самом конце коридора стояли фильтры.» Сергей Теленков, 1978-80 гг, рядовой. Корпус В-070.
Из окон открывался хороший обзор территории ПНИЛ-52.
Следующей на очереди точкой шла зона брошенных бункеров. Под таким таинственным названием этот объект значилась на общеизвестном картографическом ресурсе. Про него упоминал пастух, предупреждая нас о возможной опасности исходящей от него. По сути же «бункеры» являлись обыкновенными отдельно стоящими погребами, прячущими в себе большие бутыли, ящики под них и фильтры.
И если лабораторный комплекс был обнесён сплошным высоким штакетником, то площадку с погребами защищало проволочное заграждение на бетонных столбах. Возможно, здесь и хранились опасные вещества, но в последние годы существования полигона Бархан эта площадка носила скорее вспомогательный характер.
Исполинские тени от наших фигур красноречиво предупреждали о скором закате.
Хэлл, мы всё осмотрели?
- Пожалуй, да. Главные цели посетили.
- Как на счёт того, чтобы лечь на обратный курс?
- Полностью согласен. На аэродром мы не успеваем, да и не очень-то хотелось.
Снова вступили в город уже в сумерках.
Взгляд в прошлое: «Выезд из городка. Мы до этих ворот пешком шли, а дальше ехали на ГАЗ-66 , на площадку. Но иногда и бежали за машиной… 3 км». Сергей Теленков, 1978-80 гг., рядовой. Корпус В-070.
Приметив зелёный корпус зарослях саксаула, я направился туда и обнаружил распотрошённую боевую машину пехоты.
Взгляд в прошлое: «Когда-то была моей... 1-ая рота 1978-1980г. Мы её когда получили, на ней табличка была "Антифриз". Как похолодало, и с машин воду стали сливать на ночь, нас предупредили - антифриз не сливать! Ну, и стояла она с гордой табличкой - "АНТИФРИЗ". А первый раз кинулись, когда на ней решили прокатиться до аэродрома. Нас четверо было: зампотех майор Лебедев с солдатом (не помню имени), Лешка Плешаков и я. На полдороги к аэродрому я услышал, как вода льется под капотом. Лебедев кричит: «Стой!» Открываем… А там из под головки вода хлещет веером! На улице минус, снег и с ветерком. Ну чё делать? Крышку закрыли, солдата послали в часть за техничкой, а сами люки задраили и ждем. Курить охота - не передать! Но при зампотехе стрёмно. Наконец и он увидел, что мы маемся без курева, да и сам тоже замерзать стал. «Курите здесь»,- говорит. Закурили, маленько попустило. А на улице уже темнеет. Позже пришла техпомощь с теплой водой. Залили и вперед на всех парах, пока вода вся не вытекла. Лебедев уже за механика сел. Несколько раз останавливались - воду доливали, чтоб движок не запороть. Так и добрались. Потом уже отогнали в теплый бокс. Вот такая история про антифриз...» Сергей Денисенко, 1978-80гг, 1-ая рота, 2-ой взвод, зам.командира.
«Видно она невезучая была: когда её на ДПшке везли, в шторм попали. Её всю замочило.» Виктор Полончук, 1978-80гг, 7-ая рота, водитель-моторист.
Мародёры подчистую разобрали моторный и десантный отсеки, и оторвали башню.
- Эх, варвары! Такой технике в хозяйстве цены нет!
Сокрушённо повздыхали и вернулись на основную улицу города.
Начинало ощутимо холодать, и мы ускорились, не забывая, однако, об осторожности.
Город провожал нас задумчивыми взорами пустых оконных глазниц.
На окраине сделали короткий привал. Макс стал утепляться термобельём, а я оставил на растрескавшемся подоконнике казармы скромное угощение Чёрному Сталкеру в виде двух конфет.
В последний раз оглядывая город, я мысленно попрощался с ним. Конечно, это можно назвать сентиментальным бредом, но при посещении заброшенных деревень, посёлков и городов возникает ощущение, словно общаешься с живым существом, олицетворяющим место, где раньше жили люди. После их ухода это существо впадает в летаргический сон, и выходит из него на малое время, дабы принять гостей, пускай и не прошенных. Оно рассказывает о былой жизни, проводит экскурсии по пустынным улицам и домам, показывает картины прошлого. Когда приходит час расставания, оно грустно и рассеяно улыбается, а затем опять погружается в спячку…
Решили как можно дольше топать по грунтовой дороге. Это облегчало процесс ориентирования на местности и позволяло развить приличную скорость, а значит, согреться в движении.
Через час лунный свет залил окружающее пространство, и стало светло почти как днём.
Длинную дорогу старались скрасить беседой. Обмениваясь впечатлениями от увиденного, перешли к обсуждению вопросов о лаборатории.
Как считаешь, Хэлл, ставились ли там опыты над людьми? - спросил напарник.
Думаю, нет. Инфицированных подопытных надо где-то содержать. Нужны смотровые кабинеты, санузлы с изолированной системой водоснабжения и канализации. Под такое хозяйство пришлось бы выделять целый этаж. Ничего подобного мы не обнаружили. Не нашлось даже кушеток с ремнями для жёсткой фиксации пациентов и тех самых гинекологических кресел, о которых упоминают некоторые источники.
Наверное, их утащили мародёры.
Может быть. Но почему оставили трёхногие стулья, столики и другую более практичную мебель? Или спрос в Узбекистане на обычные предметы интерьера ниже, чем на гинекологические кресла? Похоже, что их в ПНИЛ-52 и не было вовсе. Зачем испытывать вирусы на людях, когда можно получить аналогичные результаты на животных? Понятное дело, зверушек жалко. Но людей жалко ещё больше. С трудом верится, чтобы коллектив учёных Бархана комплектовался последователями Йозефа Менгеле. Там работали такие же люди, как и мы с тобой. Только более образованные и с более высокими моральными стандартами.
Ты идеализируешь, - заметил Макс. – Они разрабатывали оружие массового поражения, а не лекарства.
Верно. Оружие. Но убивает не оружие, а человек. Детище академика Сахарова тоже предназначалось для массового убийства, но в итоге из-за своей разрушительной мощи стало средством сдерживания ядерной войны. Та же песня и с бактериологическим оружием. Его следовало развивать, потому что потенциальный противник вёл исследования в том же направлении. Тем более помимо самих штаммов вирусов, разрабатывались вакцины.
Что думаешь, про захоронение с сибирской язвой?
Мало похоже на правду. Рассуди сам, что стоит найти здесь эти контейнеры и выкопать? Никакой охраны или наблюдения нет. Что хочешь, то и делай. Даже со спутника локальные раскопки трудно рассмотреть.
Контейнеры привезли сюда в 1988-ом, когда Бархан ещё работал и охранялся, - возразил товарищ.
Пусть так. Но тогда при расформировании Бархана антракс вывезли бы отсюда.
Почему ты так в этом уверен?
Во-первых, надо быть полным лопухом, чтобы бросить такую «игрушку». Во-вторых, до контейнеров бы уже добрались заинтересованные лица с террористическими наклонностями. Металлоискатель или георадар, шанцевый инструмент, рабочие руки, - и контейнеры с вирусом добыты. А дальше розовый порошок разлетается по всей планете. Что касается экспедиций американцев на остров для проверки захоронений, то истинная их цель лежит на поверхности – обследование остатков лабораторий для сбора информации о производившихся там исследованиях. В противном случае, при обнаружении могильника с антраксом они бы его давно забрали с острова. Однако, мои гипотезы остаются гипотезами, и не претендуют на статус истины… О! Товарищ Макс!
Поздравляю тебя с успешным двукратным пересечением казахско-узбекской границы!
А-а-а, - улыбнулся Макс. – Мы теперь полноценные рецидивисты?
Что поделать? Не мы такие, жизнь такая. И чего Узбекистан не отдал Бархан Казахстану?
Хэлл, а почему мы не поехали через Узбекистан?
На поезде долго. Не уложились бы в две недели. На самолёте с нашей снарягой вообще не вариант лететь. К тому же узбекские таможенники не так лояльны, как казахские.
В лагерь вернулись в два часа ночи. Немного поплутав в поисках схрона с рюкзаками и водой, поставили палатку и завалились спать.
